СТАРОСВЕТСКИЕ ПОМЕЩИКИ Афанасий Иванович Товстогуб и его жена Пульхерия Ива-новна - двое старичков "прошедшего века", нежно любящих и трогательно заботящихся друг о друге. Афанасий Иванович был высок, ходил всегда в бараньем тулупчике, и практически все-гда улыбался. Пульхерия Ивановна почти никогда не смеялась, но "на лице и в глазах ее было написано столько доброты, столько готовности угостить вас всем, что было у них лучшего, что вы, верно, нашли бы улыбку уже чересчур приторною для ее доброго лица". Детей у них небыло. Афанасий Иванович ни-когда не критикует современность и не хвалит своего прошло-го; напротив, показывает живой интерес к событиям жизни дру-гих людей, в т. ч. молодых. "Комната Пульхерии Ивановны была вся уставлена сунду-ками, ящиками, ящичками и сундучочками. Множество узел-ков и мешков с семенами, цветочными, огородными и арбузны-ми, висело по стенам. Множество клубков с разноцветной шер-стью, лоскутков старинных платьев, шитых за полстолетие, были укладены по углам в сундучках и между сундучками. Пульхерия Ивановна была большая хозяйка и собирала все, хотя иногда сама не знала, на что оно потом употребится". Афанасий Иванович мало занимается хозяйством; бразды правления находятся в руках Пульхерии Ивановны. Она бес-престанно варит варенье, сушит фрукты, перегоняет водку, со-лит грибы и огурцы; все это потом разворовывается дворовы-ми девками, но это даже к лучшему, иначе запасов хозяйки хва-тило бы на несколько лет. Приказчик обкрадывает Товстогубов; Пульхерия Иванов-на постоянно обнаруживает, что в лесу исчезают столетние дубы, но вполне удовлетворяется ответами, вроде "громом по-било и черви источили". Афанасий Иванович - охотник хорошо покушать; от боли в желудке у него также одно средство - дополнительная тра-пеза. Самое страшное, что могут себе представить супруги - пожар в их доме. Но и тут они, обсуждая возможность такого бедствия, не унывают: Афанасий Иванович готов перейти в ком-нату прислуги, а Пульхерия Ивановна - в кладовую. "Но интереснее всего казались для меня старички в то вре-мя, когда у них бывали гости. Тогда все в их доме принимало другой вид. Эти добрые люди, можно сказать, жили для гостей. Все, что у них было лучшего, все это выносилось... во всей их услужливости не было никакой приторности. Это радушие и готовность так кротко выражались на их лицах, так шли к ним, что поневоле соглашался на их просьбы. Они были следствие чистой, ясной простоты их добрых бесхитростных душ". Однажды кошечку Пульхерии Ивановны "подманили" ди-кие коты, и она отправилась вместе с ними в лес. Хозяйка жа-леет о пропаже кошки три дня, затем успокаивается. Неожи-данно кошка появляется; она очень отощала и одичала. Несмот-ря на то, что Пульхерия Ивановна кормит ее, кошка, поев, убе-гает снова в лес. Пульхерия Ивановна решает, что это смерть ее приходила за ней.

Пульхерия Ивановна решает, что это смерть ее приходила за ней. Об этом она объявляет мужу, делится с ним своими предчувствиями близкой кончины. Хотя видимого по-вода волноваться у нее нет никакого, старушка начинает таять день ото дня. Она объявляет свою последнюю волю и принима-ется готовиться к собственным похоронам. Ей больше себя жаль Афанасия Ивановича, который после ее смерти останется со-всем один и некому будет любящим гладом присмотреть за ним. Ничем не больная, но твердо уверенная в своей близкой кончи-не, через несколько дней Пульхерия Ивановна действительно умирает. Афанасий Иванович так поражен, что даже не может пла-кать на похоронах; кажется, будто он не совсем понимает, что произошло. Когда гроб уже засыпают землей, Афанасий Ива-нович беспомощно задает вопрос: "Так вот это вы уже и погреб-ли ее! зачем!" Вернувшись в опустевший дом," Афанасий Ива-нович рыдает долго и безутешно. Проходит пять лет. Афанасий Иванович очень сильно по-старел и сгорбился, стал неряшлив и невнимателен. Он не в со-стоянии оправиться после ужасного несчастья, постигшего его. Он слушает рассеянно, словно отсутствует. Внимание его при-влекает блюдо, которое всегда прежде готовила и подавала по-койная жена. Он не в состоянии даже выговорить ее имя и за-ливается безудержными слезами. "Боже! - думал я, глядя на него, - пять лет всеистребдяющего времени o- старик уже бес-чувственный, старик, которого жизнь, казалось, состояла толь-ко из сидения на высоком стуле, из ядения сушеных яблок и груш, из добродушных рассказов, - и такая долгая, такая жар-кая печаль! Что же сильнее над нами: страсть или привычка?" Вскоре после этого Афанасий Иванович скончался. Незадолго до того, прогуливаясь по саду, он слышит как кто-то называет его по имени, хотя вокруг безлюдно. Афанасий Иванович свет-леет лицом и (как когда-то жена) начинает таять, сохнуть, уми-рать. "Это Пульхерия Ивановна зовет меня!" - говорит Афа-насий Иванович и просит похоронить себя возле жены.

Дом помещиков описан как райский сад, и это не только из-за обилия еды и иного убранства. Это просто дух, созданный автором. В повествовании старики постоянно едят. Афанасий иванович ест даже ночью. Он просыпается от духоты, ворочиется, стонает, пульхерия ивановна перечисляет кушанья, которые могут утолить голод супруга.

Замкнутое пространство, огороженное частоколом, через которое не перелетало ни одно желание. Внутри время неподвижное, в этих маленьких низеньких комнатах. Тут идет бессмысленное, бесцельное, животное существование.

Для героев нет мира вокруг, их жизнь ограничена друг другом и их бытом. Даже ребенок был бы лишним в их мире.

Время идет линейно до момента смерти пульхерии ивановны. Потом происходит разрыв на 5 лет. Повествователь думает, что за 5 лет афанасий иванович успокоился, но ошибается.

В этом рассказе нельзя ничему научиться. Здесь ты просто наслаждаешься тем, как пишет Гоголь. Это просто «вкусно» написано.

Мы через время и пространство понимаем, как оценивать героев, ситуацию.

Бахтин описывал хронотоп порога – какая-то сюжетная ситуация, про которую можно сказать: до нее было так, после – совершенно изменилось. После границы порога время начинает двигаться быстрее.

Марина Павлова

Марина Анатольевна ПАВЛОВА (1965) - учитель литературы НОУ «Надежда» (Москва).

Русские Филемон и Бавкида

К изучению повести Н.В. Гоголя «Старосветские помещики»

Н а днях от коллеги, преподающей в 8-м классе, услышала: “Что-то не идут у нас «Старосветские помещики». Не понимают и не принимают их ребята”. А действительно, что может стать близким для современных подростков в истории последних лет пожилой пары, жившей когда-то давным-давно в отдалённой деревне Малороссии? Что могут чувствовать старики, чем интересна их жизнь? Чем эта история интересна Гоголю? Почему Пушкин называл повесть любимой? Зададим вопрос: “А знаете ли вы случаи, когда люди, прожившие долгую совместную жизнь, продолжали любить друг друга?” Обязательно в классе найдётся хотя бы один человек, который расскажет о своих бабушке и дедушке. Значит, это бывает не только с Ромео и Джульеттой?

Внимательное чтение повести Н.В. Гоголя «Старосветские помещики» можно начать с вопроса: “Приходилось ли вам читать произведения, начинающиеся с признания в любви?” Что мы можем вспомнить, кроме пушкинского «Я вас любил…»? Или его же «Признания» - “Я вас люблю, хоть я бешусь…”? А ведь именно признанием “Я очень люблю” открывается повесть. Да и второе предложение начинается с повтора “я иногда люблю…” Получается, что по жанру это не просто повесть, а развёрнутое любовное признание. В любви к чему же признаётся наш повествователь? Перечитаем начало повести. Словно музыка, звучат первые предложения, наполненные повторами: я люблю - я иногда люблю, на минуту - на минуту, уединённых владетелей - уединённая жизнь, окружающий - окружающие . Первое предложение делится на две части словами “совершенная противоположность”, дающими читателю один из ключей к пониманию текста. Приём - противопоставление, перед нами - два “образа жизни”. Люблю: скромную, уединённых, отдалённых, живописные, необыкновенно уединённая жизнь, так тиха, так тиха . Здесь есть всё, что может быть в райском саду. Перед нами своеобразный Эдем.

Предложим ученикам провести исследование - найти приметы гоголевского Эдема. Здесь и скромность, и уединение (“необыкновенное”), живописность, исполнение всех желаний (ведь ни одно из них не перелетает через частокол), сад, наполненный фруктовыми деревьями, а жизнь так тиха, так тиха… И в саду для отдыха разостлан ковёр, и избыток, изобилие всего, и мирное сосуществование людей и животных (длинношейный гусь с нежными, как пух, гусятами и лениво лежащий вол). А главное - сами владетели этого уголка, на лицах которых “всегда написана такая доброта, такое радушие и чистосердечие”! По их лицам можно “читать всю их жизнь, ясную, спокойную жизнь”. И даже дождь в этом саду “прекрасный”, он “роскошно” шумит, и радуга (а ведь это дорога на небо) “в виде свода… светит матовыми семью цветами”. Здесь нет “неспокойных порождений злого духа, возмущающих мир”. Откуда-то издалека, словно из космоса, смотрит рассказчик на этот райский сад, защищённый от внешнего мира. Словно волшебные заколдованные круги защищают его: “сфера”, частокол, деревенские избы, деревья, галерея, идущая вокруг всего дома, чтобы можно было во время грома и града затворить ставни окон, не замочась дождём. Этот чудесный мир подобен “сфере”, в которую “на минуту” сходит наш повествователь (откуда и почему? Но об этом позже). Что же окружают (или вокруг какой оси располагаются) эти круги? На чём вращается этот мир? Это любовь двух скромных старосветских помещиков - Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны. Их гостеприимство позволяет рассказчику назвать их “русскими Филемоном и Бавкидой”. Кстати, кто это такие? Вот ещё одно задание, которое заставит ребят задуматься о так называемых знаковых образах в литературе (Дон-Кихот, Санчо Панса, Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Чайльд-Гарольд, Обломов и другие) и обратиться, например, к «Мифологическому словарю». Тогда ребята узнают, что так звали героев греческой мифологии, бедных супругов из Фригии. Однажды селение, где жили Филемон и Бавкида, посетили под видом странников Зевс и Гермес. Но ни в один из домов их не пустили. Лишь гостеприимные супруги пригласили странников к себе в хижину и поделились последним, что у них было. Боги покарали нечестивых жителей селения, превратив деревню в пруд, а их самих в лягушек. Только жилище Филемона и Бавкиды уцелело и превратилось в прекрасный храм, жрецами которого стали супруги. В награду за гостеприимство боги исполнили их желание, наградив их долголетием и дав им возможность умереть одновременно. Когда наступило время смерти, старики превратились в два дерева, растущих из одного корня.

Конечно, Гоголь не был бы собой, если бы и эта история не была проникнута иронией. Но ирония его светла и добра. “Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг другу ты , но всегда вы … «Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?» - «Ничего, не сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я»”. А как чаще всего выражают свою любовь к внукам бабушки? Стараются приготовить что-нибудь вкусное. Вот и добрая старушка угощает мужа и гостей то варениками с ягодами, то киселиком, то пирожками, то рыжиками солёными, а то и ломтём арбуза. И на всё это ей отвечает Афанасий Иванович: “И то добре, и то хорошо”. Что-то ветхозаветное звучит в словах старичка. “И увидел Бог, что это хорошо”. Предложите ребятам найти другие примеры гоголевской иронии. Мир старосветских помещиков наполнен чудесами, которых они сами не замечают (попросите найти эти чудеса). Здесь и неисчерпаемое изобилие, которое никак не могут растащить приказчик и войт или съесть свиньи, воробьи и вороны, и райский “ковёр перед диваном с птицами, похожими на цветы, и цветами, похожими на птиц”, и чудесная комната Пульхерии Ивановны
с сундуками, ящиками, ящичками и сундучочками, и, конечно, замечательные поющие двери. Пока живы старички - вращается, держится мир. Умирают они - и мир рушится. Перечитаем финал повести. И конец последнего предложения - осталось только то, что “…не превышает всем оптом своим цены одного рубля”.

А теперь вернёмся к началу повести. Откуда это “любит сойти на минуту в сферу” этой скромной жизни повествователь? Найдём приметы того, другого мира. Он существует по иным законам. Здесь всё суета, страсти, неутолённые желания, подчиняющиеся злому духу, волнения и возмущение. Пустота и тщета. Почему же приходится жить в этом мире? Потому ли, что на месте счастливого сада теперь заглохший пруд - и даже храма не осталось на месте жилища Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны, в отличие от того, в который превратилась хижина их литературных предшественников, Филемона и Бавкиды? Времена истинной любви закончились?

Какие творческие письменные задания можно предложить ученикам в ходе изучения гоголевской повести? Например, написать стилизованное письмо от имени Пульхерии Ивановны или Афанасия Ивановича, в котором они приглашают в гости своего соседа. Или пусть ребята расскажут, с кем из авторов приведённых цитат они согласны, а с кем нет, и почему.

“…идиллия, заставляющая нас смеяться сквозь слёзы грусти и умиления” (А.Пушкин).

“О, бедное человечество! жалкая жизнь! И однако же вам всё-таки жаль Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны! Вы плачете о них, о них, которые пили и ели и потом умерли!” (В.Белинский).

“То мгновение любви, которое Гоголь запечатлел в повести о малороссийских Филемоне и Бавкиде, выше и значительнее любого мирового переворота или катаклизма” (И.Золотусский).

“В «Старосветских помещиках» вы видите людей пустых, ничтожных и жалких, но, по крайней мере, добрых и радушных…” (В.Белинский).

“Мелкого не хочется, великое не выдумывается” (Н.Гоголь).

Неожиданным, но интересным завершением работы над гоголевской повестью может стать размышление над стихотворением Саши Чёрного «Собачий парикмахер» (1930). Это стихотворение входит в цикл «Городские чудеса», и обсуждение темы чуда в обыденной жизни поможет нашим ученикам быть внимательнее к миру вокруг себя. Привожу текст стихотворения, поскольку найти его сложнее, нежели текст «Старосветских помещиков», а желательно, чтобы он был на каждой парте.

Собачий парикмахер

В огромном городе так трудно разыскать
Клочок романтики - глазам усталым отдых:
У мутной Сены,
Вдоль стены щербатой,
Где мост последней аркою круглится, -
Навес, скамья и стол.
Старик с лицом поэта,
Склонившись к пуделю, стрижёт бугром руно.
Так благородно-плавны жесты рук,
Так благостны глаза,
Что кажется: а не нашёл ли он
Призвание, чудеснейшее в мире?
И пёс, подлец, доволен, -
Сам подставляет бок,
Завёл глаза и кисточкою машет…
В жару кудлатым лешим
Слоняться не легко,
И быть красавцем - лестно;
Он умница, он это понимает.
Готово!
Клиент как встрёпанный вскочил - и наземь.
Ты, лев собачий! Хитрый Дон-Жуан
С седою эспаньолкою на морде…
Сквозь рубчатую шерсть чуть розовеет кожа,
На шее муфта пышною волной, -
Хозяин пуделя любовно оглядел
И, словно заколдованного принца,
Уводит на цепочке.
С балкона кошка щурится с презреньем…
А парикмахер положил на стол
Болонку старую, собачью полудеву,
Распластанную гусеницу в лохмах…
Сверкнули ножницы, рокочет в Сене вал,
В очках смеётся солнце.

Пришла жена с эмалевым судком,
Увядшая и тихая подруга.
Смахнула шерсть с собачьего стола,
Газету распластала…
Три тона расцветили мглу навеса:
Бледно-зелёный, алый и янтарный -
Салат, томаты, хлеб.
Друг другу старики передают
С изысканностью чинной
То нож, то соль…
Молчат, - давно наговорились.
И только кроткие глаза
Не отрываясь смотрят вдаль
На облака - седые корабли,
Плывущие над грязными домами:
Из люков голубых
Сквозь клочья пара
Их прошлое, волнуясь, выплывает.
Я, прохожий,
Смотрю на них с зелёного откоса
Сквозь переплёт бурьяна
И тоже вспоминаю:
Там, у себя на родине, когда-то
Читал о них я в повести старинной, -
Их “старосветскими помещиками” звали…
Пускай не их - других, но символ тот же,
И те же выцветшие добрые глаза,
И та же ясная внимательность друг к другу, -
Два старых сердца, спаянных навеки.

Как этот старый человек,
С таким лицом, значительным и тонким,
Стал стричь собак?
Или в огромной жизни
Занятия другого не нашлось?
Или рулетка злая
Подсовывает нам то тот, то этот жребий,
О вкусах наших вовсе не справляясь?
Не знаю…
Но горечи в глазах у старика
Я, соглядатай тайный, не приметил…
Быть может, в древности он был бы мудрецом,
В углу на площади сидел, лохматый, в бочке
И говорил глупцам прохожим правду
За горсть бобов…
Но современность зла:
Сограждане идут своей дорогой,
Бобы подорожали, -
Псы обрастают шерстью,
И надо же кому-нибудь их стричь.
Вот пообедали. Стол пуст, свободны руки.
Подходит девушка с китайским вурдалаком,
И надо с ней договориться толком,
Как тварь любимую по моде окорнать…

Наверное, следует несколько слов сказать о Саше Чёрном, о его сатирических стихах и ироническом отношении к российской действительности, об эмиграции, в которую он уезжает после революции, где и было написано одно из его последних стихотворений - «Собачий парикмахер».

Можно спросить, что общего видят ученики в двух этих произведениях. Внимательный читатель найдёт и обыденный мир (мутная река, щербатая стена), и героев-стариков, и рассказчика-наблюдателя со своим отношением к героям, и отсылку к Древней Греции (здесь и руно, и бочка Диогена), и размышления о человеческой судьбе, и печаль по ушедшему времени, и прямое обращение к гоголевской повести в самом центре композиции, и авторскую мягкую иронию. А чего же ищет в огромном городе “соглядатай тайный” (вот и образ писателя, поэта, не только Саши Чёрного)? Чуда в обыденной жизни - “глазам (читай - душе) усталым отдых”? Или пытается понять, почему нет “горечи” в глазах у старика? Или ищет тех, чьи “сердца спаяны навеки”? Или хочет найти “призвание, чудеснейшее в мире”? Как обычно, вопросов больше, чем ответов. Но правильно заданный вопрос - это половина ответа. Значит, можно продолжать думать и искать чудо в обыденной жизни.

Рассказ о трогательной жизни добродетельнейших старичков Гоголь начинает с лирического отступления, которое вводит нас в мир души писателя. Вместе с ним мы переживаем волнующие писателя воспоминания, начинаем понимать те духовно – нравственные предпочтения, с которыми он подходит в оценке человеческого бытия. Что же так дорого Гоголю?

Хочется ему иногда «сойти на минуту в сферу этой необыкновенно уединенной жизни», где «жизнь …так тиха, так тиха, что на минуту забываешься и думаешь, что страсти, желания и неспокойные порождения злого духа, возмущающие мир, вовсе не существуют…». И уже кажется, что вместе с Гоголем мы видим и «низенький домик с галерею»; за ним – «душистая черемуха, целые ряды низеньких фруктовых дерев; перед домом просторный двор, воз с дынями, …отпряженный вол, лениво лежащий возле амбара…». «Все это для меня, — пишет автор, — имеет неизъяснимую прелесть, может быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с чем мы в разлуке». И все это называется малой родиной. И это чувство малой родины так знакомо каждому из нас, кто хоть ненадолго однажды был в разлуке с ней.

Стоит обратить внимание на то, что повесть современниками Гоголя трактовалась неоднозначно. «Неистовый Виссарион» осудил гоголевских старичков, назвав их, как «две пародии на человечество в продолжение несколько десятков лет пьют и едят, едят и пьют, а потом, как водится исстари, умирают». И сам же удивился: «но отчего же это очарование?…». «Шутливой, трогательной идиллией» назовет повесть Пушкин. Время, говорят, лучший судья и оценщик. Сравнивая высказывания о великом произведении, перечитывая знакомую повесть, но сегодняшними глазами, пытаюсь уяснить для себя: открылось ли в знакомом тексте нечто новое и что именно. Мне кажется, что небольшая по объему, но великая по главной мысли в ней, повесть заставляет и сегодняшнего читателя задуматься о вечной для всех времен проблеме – проблеме старости, бренности жизни. Ведь неслучайно, когда читаешь повесть, вспоминаешь и старичков Базаровых, оставшихся одинокими в старости своей. Приходят на могилу сыну «два уже дряхлых старичка. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой». Остались одни как перст друг для друга навеки.

Также трогают нашу душу милые подробности жизни добродетельнейших старичков гоголевской повести. И тем трогательнее для нас эти «милые подробности», потому что у них нет детей, и благо, что есть они друг для друга. И прав был Пушкин, назвав жизнь простых старосветских помещиков «шутливой идиллией». Разве плохо, когда живут старички в полной гармонии своего бытия? Можно ли ставить в вину им, что они не стремятся к высшим духовным ценностям, живут только хлебом единым, что беден их быт, наслаждаются своим почти неслышимым счастьем. Конечно, их жизнь с высокой духовной высоты нельзя назвать идеальной, особенно в гастрономическом отношении – нельзя делать из еды культа. Но обвинительный приговор я им не выношу. Справедливо говорят, что нравственно здоровое общество – это то, в котором нет брошенных детей и одиноких стариков. Гоголевские старички не одиноки. Более того, история их жизни наводит нас на глубокие размышления о такой нравственной ценности как любовь.

Что же сильнее над нами: страсть или привычка? По мнению Г. Белинского единственное человеческое чувство, которое двигало и оживляло жизнь Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны, придавало некую «поэзию их пошлой и нелепой жизни»: это чувство – привычка. Но вся история их жизни – это история любви.

Конечно, с годами страсти приутихли, их заменила глубокая привязанность (по выражению автора – привычка). Но это – следствие долгой, верной и нежной любви. Разве не об этом повесть? «Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг другу «ты», но всегда «вы»: вы, Афанасий Иванович; вы, Пульхерия Ивановна…». Незначительное местоимение «вы». Но оно уже придает другой оттенок в человеческих отношениях: особую искренность и необычность чувств. Разве не о любви Афанасия Ивановича к Пульхерии Ивановне говорит тот факт, что, женившись тридцати лет и не получив согласия родственников, он «увез довольно ловко Пульхерию Ивановну». Невольно возникает мысль: как же надо было любить, чтобы против воли родителей повенчаться, не остыть друг к другу до старости лет. Вот в этом и состоит их очарование.

Обыкновенные люди, старосветские скромные помещики. Что-то вызывает наше умиление, что-то нами не принимается. Они не стремятся к высшим духовным ценностям, у них даже икон не видно, по-стариковски не молятся. У них приказчики крадут, а столетние дубы вокруг вырублены. Хозяйство ведут патриархально, в меру возможности. Афанасий Иванович вообще занимался хозяйством мало. А «хозяйство Пульхерии Ивановны состояло в беспрестанном отпирании и запирании кладовой, в солении, сушении, варении… Под яблонею вечно был разложен огонь, и никогда почти не снимался с железного треножника котел или медный таз…». Два столетия прошло со времен Гоголя, но такая живая картина предстает перед глазами. А ведь и сегодня разве не той хозяйственной суетой заняты дедушки и бабушки в деревенских глубинках? И разве можно это назвать пошлостью, гадостью, животной и уродливой жизнью. Нормальная, стариковская жизнь, именуемая идиллией русского бытия.

В.Г.Белинский обвиняет старичков в духовном убожестве, «две пародии на человечество», которые только «едят и пьют, пьют и едят». И Гоголь подробно рассказывает о завтраках, обедах и ужинах супругов, окрашивая свой рассказ особым светлым снисходительно – ироничным чувством. «А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь?» — этот вопрос занимал Афанасия Ивановича, страдающего непомерным аппетитом, через каждый час. И появлялись то «коржики с салом, …то пирожки с мясом, …то рыжики соленые, то вареники с ягодами». Снисходительно – ироничная улыба появляется и у нас. Нам в наш стремительный век, когда самым ощутимым дефицитом является дефицит времени, трудно представить, что все может быть замкнуто на насыщении «хлебом насущным». Но нужно помнить, что гоголевские старички все делали по старинному хлебосольному обычаю. Здесь важно другое: как внимательно – нежно любит Пульхерия Ивановна своего мужа, как заботится трогательно – ласково о нем. Она кормит его не только в промежутках между завтраком и обедом, обедом и ужином. Она кормит его и среди ночи.

«Но интереснее всего казались для меня старички в то время, когда бывали у них гости. Эти добрые люди, можно сказать, жили для гостей… Это радушие и готовность так кротко выражались на их лицах… Они были следствие чистой, ясной простоты их добрых, бесхитростных душ…». И это уже не только рассказ о гостеприимных старичках, за ними чувствуется автор, так нежно вспоминающий своих родителей.

Милые, добрые старички жили спокойною и уединенною жизнью, сидели на деревенском балконе, слушая, «когда прекрасный дождь роскошно шумит, хлопает по листьям, стекая журчащими ручьями», наблюдая появление радуги. Жили, никому не причиняя зла, не оскверняя своей любви ни грубым словом, ни предосудительными поступками. Даже такая деталь как огромная печь, которая была в каждой комнате (старики очень любили теплоту), олицетворяет собой долгую прожитую жизнь. Печь, создающая атмосферу уюта и особых, добрых, теплых отношений.

«Но самое замечательное в доме – были поющие двери. Я знаю, что многим очень не нравится этот звук; но я его очень люблю, и если мне случится иногда здесь услышать скрип дверей, тогда мне вдруг так и запахнет деревнею…». Звук, конечно, малоприятный, но он дорог, как память. Звук, исходящий оттуда, из малой родины, напоминающий о родительском доме, родителях. И этот звук очень дорог писателю. Благородна сыновняя память писателя, который хранит эти воспоминания. А мы получаем возможность шире, глубже понять писателя, подарившего нам незабываемых героев.

«….И боже, какая длинная навевается мне тогда вереница воспоминаний!». Какое ностальгически – трепетное чувство в этом восклицании.

Милые, добрые старички с их сундуками, ящиками, ящичками и сундучками, множеством узелков и мешочков с семенами, множеством клубков с разноцветною шерстью, лоскутками старинных платьев. Как дороги вы нам как память – воспоминание о наших бабушках, которые, как и вы, все собирают, хотя порой и не знают, на что оно потом употребится.

Как и Пульхерия Ивановна, наши бабушки верят, что черный кот, голос, зовущий позади, – не к добру.

Читаешь заново повесть, и вдруг захочется всмотреться не только в жизнь старичков, но и в свою собственную, вспомнить бабушек и дедушек своих, подумать о своем отношении к ним, родителям.

Но изменилась жизнь этого мирного уголка. Как трогательно изображены последние часы умирающей Пульхерии Ивановны! По-прежнему на «вы» просит она своего обожаемого Афанасия Ивановича выполнить ее последний наказ: «похоронить возле церковной ограды», «надеть платье серенькое».
Она уверена в том, что и после смерти будут они неразлучны, «мы скоро увидимся на том свете». Даже перед смертью не о себе думает Пульхерия Ивановна. Об одном только жалеет она, о том, что не знает, на кого оставить, кто посмотрит за ее обожаемым старичком.

Ни о душе своей думала бедная старушка, «она думала только о бедном своем спутнике, с которым провела жизнь и которого теперь оставляла она сирым и бесприютным». Не менее сильной была и любовь Афанасия Ивановича. Когда Пульхерии Ивановны не стало, когда увидел он, что пусто в его комнате, — «он рыдал, рыдал сильно, рыдал неутешно, и слезы, как река, лились из его тусклых очей». Эти страницы не нуждаются в комментарии.

И через пять лет не унесло время горя потери. «Я никогда не видал таких ужасных порывов душевного страдания, такой бешеной, палящей тоски..». Таков был накал безутешного горя Афанасия Ивановича. И таково авторское сострадание ему.

А через пять лет голос, услышанный Афанасием Ивановичем, был по душевному убеждению его голосом Пульхерии Ивановны, зовущей его к себе. Последним желанием Афанасия Ивановича было желание похоронить возле своей Пульхерии Ивановны.

Так просто и потрясающе художественно Гоголь связал в повести тему любви с темой смерти. Не разлучила и смерть героев, она сулит им новую встречу, потому что любовь живет вечно и за пределами смерти, в памяти тех, кого она изумила. В памяти Гоголя, а теперь – и нашей. Ничто не нарушило гармонии жизни старосветских помещиков. И в этой гармонии писатель видел смысл истории и судьбы России.

Н. В. Гоголь. Старосветские помещики.

Тип урока: урок внеклассного чтения.

Цели.

Обучающие.

Углубить представление учащихся о жизни и творчестве Н. В. Гоголя.

Сформировать представление о цикле повестей «Миргород».

Познакомить учащихся с повестью «Старосветские помещики».

Продемонстрировать на примере героев повести одну из стадий развития человеческого сознания.

Развивающие.

Развить связную речь и логическое мышление учащихся.

Развить умение анализировать текст с позиции заданного вопроса.

Развить творческие способности учащихся.

Воспитательные.

Эстетическое и нравственное воспитание посредством знакомства с литературными произведениями.

Оборудование: презентация, посвященная творчеству Н. В Гоголя.

Ход урока.

Организационный момент.

Проверка домашнего задания.

Объяснение нового материала .

Учитель. Сегодня на уроке мы вновь встречаемся с творчеством Николая Васильевича Гоголя. Наша задача заключается в том, чтобы познакомиться с новыми фактами биографии и творчества этого писателя. Вспомните, с каким его произведением мы знакомились в пятом классе? (цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки») А сегодня мы узнаем, как же складывалась дальнейшая творческая судьба Гоголя. Мы познакомимся с циклом повестей «Миргород» и подробно поговорим об одной из повестей, входящих в его состав – «Старосветские помещики».

Доклад ученика, знакомящий учащихся с циклом повестей «Миргород».

Сборник повестей Николая Васильевича гоголя “Миргород“ был издан автором в 1835 г. (цензурное разрешение 29 декабря 1834 г.) с подзаголовком: „Повести, служащие продолжением «Вечеров на хуторе близ Диканьки»“. Этим подзаголовком отчасти определяется место книги во внешней и внутренней истории гоголевского творчества.

Мысль о продолжении „Вечеров“ была у Гоголя, по-видимому, давно; очевидно, он говорил о ней в одном из своих писем летом 1832 г. в Москве, но уже 1 февраля 1833 г. отвечал на запрос решительным отказом от самого замысла. „Вы спрашиваете о Вечерах Диканьских. Чорт с ними! я не издаю их; и хотя денежные приобретения были бы не лишние для меня, но писать для этого, прибавлять сказки не могу. Никак не имею таланта заняться спекулятивными оборотами...“ Слова эти могут быть поняты либо как отказ от замысла нового, дополненного издания „Вечеров“, либо как отказ от издания третьей части вслед за второй. Второе предположение вероятнее, так как из дальнейшего текста видно, что первые две части „Вечеров“ в это время еще продавались.

Замысел продолжения „Вечеров“ - „Миргород“ - не совпал с замыслом третьей части „Вечеров“ и необходимо требовал другого заглавия. „Повесть о том, как поссорился...“ и „Старосветские помещики“, написанные в 1832 г., в сознании Гоголя не могли уже соединяться со „сказками“ „Вечеров

И вот в течение года из „ста разных начал“ образовались два произведения - „Арабески“ и „Миргород“.

Сдав в цензуру „Арабески“ (цензурное разрешение 10 ноября 1834 г.), Гоголь еще через полтора месяца заканчивает подготовку к печати „Миргорода“ (цензурное разрешение 29 декабря 1834 г.).

Восстановить историю работы Гоголя над повестями „Миргорода“ можно лишь приблизительно. Помещенная в сборнике последней „Повесть о том, как поссорился...“, рукопись которой до нас не дошла, написана раньше других, вероятно летом или в начале осени 1833 г. Три остальные повести, очевидно, написаны одна вслед за другой: черновые тексты их находятся в одной и той же записной тетради, где и расположены без всяких перерывов и перебоев в том же порядке, в каком напечатаны: Старосветские помещики - Тарас Бульба - Вий.

Как и „Вечера“, „Миргород“ был составлен из двух частей, отдельно сброшюрованных, но вышедших вместе как части одной книги. В первую часть вошли „Старосветские помещики“ и „Тарас Бульба“; во вторую - „Вий“ и „Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем“. Из этих четырех повестей только последняя была до этого напечатана в сборнике „Новоселье“, ч. 2, 1834 г.; остальные три были для читателя новостью. Эта книга поучила разную оценку критиков: от самой негативной до положительной.

Итак, повесть „Старосветские помещики“ появилась впервые в „Миргороде“, 1835 г., Некоторые исследователи считают прототипами Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны деда и бабушку Гоголя (Афанасия Демьяновича и Татьяну Семеновну), другие - знакомых старичков Зарудных. Несомненно, что, рисуя своих героев, Гоголь пользовался разнообразными фактами и наблюдениями, соединяя их вместе. И сегодня на уроке нам предстоит раскрыть секрет этой повести.

Учитель. Действительно, сегодня на уроке нам предстоит раскрыть именно секрет этой повести. Почему секрет? Потому, что это произведение Гоголя получило самые разнообразные оценки: от самых негативных до очень высоких. Вот что говорили о «Старосветских помещиках» некоторые представители мира литературы 19 столетия.

“… идиллия, заставляющая нас смеяться сквозь слёзы грусти и умиления” (А.Пушкин).

“ О, бедное человечество! жалкая жизнь! И однако же вам всё-таки жаль Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны! Вы плачете о них, о них, которые пили и ели и потом умерли!” (В.Белинский).

“ То мгновение любви, которое Гоголь запечатлел в повести о малороссийских Филемоне и Бавкиде, выше и значительнее любого мирового переворота или катаклизма” (И.Золотусский).

“ В «Старосветских помещиках» вы видите людей пустых, ничтожных и жалких, но, по крайней мере, добрых и радушных…” (В.Белинский).

“ Мелкого не хочется, великое не выдумывается” (Н.Гоголь).

В течение сегодняшнего урока мы с вами должны сформировать собственную точку зрения об этой повести.

Итак, в чем же заключается сюжет повести «Старосветские помещики»? (перед нами история любви двух пожилых людей, доживающих свою жизнь в уединенном местечке)

Найдите в тексте описание этого места. (Я иногда люблю сойти на минуту в сферу этой необыкновенно уединенной жизни, где ни одно желание не перелетает за частокол, окружающий небольшой дворик, за плетень сада, наполненного яблонями и сливами, за деревенские избы, его окружающие, пошатнувшиеся на сторону, осененные вербами, бузиною и грушами. Жизнь их скромных владетелей так тиха, так тиха, что на минуту забываешься и думаешь, что страсти, желания и неспокойные порождения злого духа, возмущающие мир, вовсе не существуют и ты их видел только в блестящем, сверкающем сновидении. Я отсюда вижу низенький домик с галереею из маленьких почернелых деревянных столбиков, идущею вокруг всего дома, чтобы можно было во время грома и града затворить ставни окон, не замочась дождем. За ним душистая черемуха, целые ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем вишен и яхонтовым морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый клен, в тени которого разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею травкою, с протоптанною дорожкою от амбара до кухни и от кухни до барских покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле амбара; отпряженный вол, лениво лежащий возле него, – все это для меня имеет неизъяснимую прелесть, может быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с чем мы в разлуке. Как бы то ни было, но даже тогда, когда бричка моя подъезжала к крыльцу этого домика, душа принимала удивительно приятное и спокойное состояние…

Все эти давние, необыкновенные происшествия заменились спокойною и уединенною жизнию, теми дремлющими и вместе какими то гармоническими грезами, которые ощущаете вы, сидя на деревенском балконе, обращенном в сад, когда прекрасный дождь роскошно шумит, хлопая по древесным листьям, стекая журчащими ручьями и наговаривая дрему на ваши члены, а между тем радуга крадется из за деревьев и в виде полуразрушенного свода светит матовыми семью цветами на небе.)

Какие ассоциации возникают у вас при знакомстве с такой картиной жизни? Какой жизни можно ее противопоставить? Прочитайте первое предложение: «Я очень люблю скромную жизнь тех уединенных владетелей отдаленных деревень, которых в Малороссии обыкновенно называют старосветскими, которые, как дряхлые живописные домики, хороши своею пестротою и совершенною противоположностью с новым гладеньким строением, которого стен не промыл еще дождь, крыши не покрыла зеленая плесень и лишенное щекатурки крыльцо не выказывает своих красных кирпичей». Найдите в нем противопоставление? Как называется такой прием в литературе?

(перед нами подобие рая, который противопоставлен по своему образу жизни миру города, цивилизации).

Найдите в тексте повести приметы мира цивилизации и рая (уединение (“необыкновенное”), живописность, исполнение всех желаний (ведь ни одно из них не перелетает через частокол), сад, наполненный фруктовыми деревьями, а жизнь так тиха, так тиха… И в саду для отдыха разостлан ковёр, и избыток, изобилие всего, и мирное сосуществование людей и животных (длинношейный гусь с нежными, как пух, гусятами и лениво лежащий вол). А главное - сами владетели этого уголка, на лицах которых “всегда написана такая доброта, такое радушие и чистосердечие”! По их лицам можно “читать всю их жизнь, ясную, спокойную жизнь”. И даже дождь в этом саду “прекрасный”, он “роскошно” шумит, и радуга (а ведь это дорога на небо) “в виде свода… светит матовыми семью цветами”. Здесь нет “неспокойных порождений злого духа, возмущающих мир”. Откуда-то издалека, словно из космоса, смотрит рассказчик на этот райский сад, защищённый от внешнего мира. Словно волшебные заколдованные круги защищают его: “сфера”, частокол, деревенские избы, деревья, галерея, идущая вокруг всего дома, чтобы можно было во время грома и града затворить ставни окон, не замочась дождём. Этот чудесный мир подобен “сфере”, в которую “на минуту” сходит наш повествователь).

Кто является обитателями этого «райского уголка»? (Два старичка Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна)

С кем сравнивает рассказчик двух старичков? (Филемон и Бавкида)

Что это за герои? (Так звали героев греческой мифологии, бедных супругов из Фригии. Однажды селение, где жили Филемон и Бавкида, посетили под видом странников Зевс и Гермес. Но ни в один из домов их не пустили. Лишь гостеприимные супруги пригласили странников к себе в хижину и поделились последним, что у них было. Боги покарали нечестивых жителей селения, превратив деревню в пруд, а их самих в лягушек. Только жилище Филемона и Бавкиды уцелело и превратилось в прекрасный храм, жрецами которого стали супруги. В награду за гостеприимство боги исполнили их желание, наградив их долголетием и дав им возможность умереть одновременно. Когда наступило время смерти, старики превратились в два дерева, растущих из одного корня…)

Почему это сравнение здесь уместно? Какой образ жизни ведут герои? (Афанасий Иванович Товстогуб и жена его Пульхерия Ивановна Товстогубиха, по выражению окружных мужиков, были те старики, о которых я начал рассказывать. Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала, кроме их. Афанасию Ивановичу было шестьдесят лет, Пульхерии Ивановне пятьдесят пять. Афанасий Иванович был высокого роста, ходил всегда в бараньем тулупчике, покрытом камлотом, сидел согнувшись и всегда почти улыбался, хотя бы рассказывал или просто слушал. Пульхерия Ивановна была несколько сурьезна, почти никогда не смеялась; но на лице и в глазах ее было написано столько доброты, столько готовности угостить вас всем, что было у них лучшего, что вы, верно, нашли бы улыбку уже чересчур приторною для ее доброго лица. Легкие морщины на их лицах были расположены с такою приятностью, что художник, верно бы, украл их. По ним можно было, казалось, читать всю жизнь их, ясную, спокойную жизнь, которую вели старые национальные, простосердечные и вместе богатые фамилии, всегда составляющие противоположность тем низким малороссиянам, которые выдираются из дегтярей, торгашей, наполняют, как саранча, палаты и присутственные места, дерут последнюю копейку с своих же земляков, наводняют Петербург ябедниками, наживают наконец капитал и торжественно прибавляют к фамилии своей, оканчивающейся на о, слог въ. Нет, они не были похожи на эти презренные и жалкие творения, так же как и все малороссийские старинные и коренные фамилии.

Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг другу ты, но всегда вы; вы, Афанасий Иванович; вы, Пульхерия Ивановна. «Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?» – «Ничего, не сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я». Они никогда не имели детей, и оттого вся привязанность их сосредоточивалась на них же самих. Когда то, в молодости, Афанасий Иванович служил в компанейцах, был после секунд майором, но это уже было очень давно, уже прошло, уже сам Афанасий Иванович почти никогда не вспоминал об этом. Афанасий Иванович женился тридцати лет, когда был молодцом и носил шитый камзол; он даже увез довольно ловко Пульхерию Ивановну, которую родственники не хотели отдать за него; но и об этом уже он очень мало помнил, по крайней мере, никогда не говорил…)

Какой прием использует Гоголь при создании этой картины жизни? (ирония)

Найдите примеры гоголевской иронии (Мир старосветских помещиков наполнен чудесами, которых они сами не замечают. Здесь и неисчерпаемое изобилие, которое никак не могут растащить приказчик и войт или съесть свиньи, воробьи и вороны, и райский “ковёр перед диваном с птицами, похожими на цветы, и цветами, похожими на птиц”, и чудесная комната Пульхерии Ивановны
с сундуками, ящиками, ящичками и сундучочками, и, конечно, замечательные поющие двери).

Какое происшествие меняет привычный ход событий? (смерть Пульхерии Ивановны)

Расскажите, как это произошло? Как меняется жизнь Афанасия Ивановича?

Что же стало с имением помещиков после их смерти? (Домик барский уже сделался вовсе пуст. Предприимчивый приказчик вместе с войтом перетащили в свои избы все оставшиеся старинные вещи и рухлядь, которую не могла утащить ключница. Скоро приехал, неизвестно откуда, какой то дальний родственник, наследник имения, служивший прежде поручиком, не помню в каком полку, страшный реформатор. Он увидел тотчас величайшее расстройство и упущение в хозяйственных делах; все это решился он непременно искоренить, исправить и ввести во всем порядок. Накупил шесть прекрасных английских серпов, приколотил к каждой избе особенный номер и, наконец, так хорошо распорядился, что имение через шесть месяцев взято было в опеку. Мудрая опека (из одного бывшего заседателя и какого то штабс капитана в полинялом мундире) перевела в непродолжительное время всех кур и все яйца. Избы, почти совсем лежавшие на земле, развалились вовсе; мужики распьянствовались и стали большею частию числиться в бегах. Сам же настоящий владетель, который, впрочем, жил довольно мирно с своею опекою и пил вместе с нею пунш, приезжал очень редко в свою деревню и проживал недолго. Он до сих пор ездит по всем ярмаркам в Малороссии; тщательно осведомляется о ценах на разные большие произведения, продающиеся оптом, как то: муку, пеньку, мед и прочее, но покупает только небольшие безделушки, как то: кремешки, гвоздь прочищать трубку и вообще все то, что не превышает всем оптом своим цены одного рубля).

Почему же это произошло? Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся к самому началу повети и вспомним обозначенное нами противопоставление. Какой вывод можно сделать исходя из финала повести?(победил мир цивилизации)

Почему это произошло? Мы говорим на протяжении всего анализа повести о том, что старички любят друг друга, что жить друг без друга не могут. Это прекрасно. Но мы сказали и о том, что Гоголь не скрывает своей иронии. Получается, что любовь вызывает улыбку? Но если мы еще внимательнее присмотримся к поведению старичков, то увидим одну закономерность. Расскажите мне о распорядке их дня (просыпаются, едят, ложатся спать, - все это строго по времени; шутят по привычке).

В их жизни присутствует эмоциональная сторона? (Нет, их внутренний мир ограничен).

Неужели перед нами бесчувственные люди, которые создали только видимость любви? В какой момент чувства все-таки одерживают верх? (После смерти Пульхерии Ивановны. Афанасий Иванович не может сдержать своих чувств. Но, тем не менее, эти переживания тоже отчасти связаны с потерей привычного устройства жизни).

Какой же вывод мы можем сделать, проанализировав эту повесть? (Перед нами два духовно не развитых человека, которые создали свой мир, абсолютно противоположный миру суеты. Но, несмотря на это, духовные качества: преданность, наивность, бесхитростность, в них присутствуют. Но именно их духовная слабость, возможно, и стала причиной победы мира цивилизации над их миром).

Итак, мы проанализировали повесть Гоголя «Старосветские помещики». Перед нами реалистично изображенная жизнь двух милых старичков, отгородившихся от мира суеты и создавших свой мир. Но их трагедия в том, что все в жизни превратилось в привычку, которая уничтожает способность чувствовать, хотя первое, что бросается в глаза, это их трепетное отношение друг к другу. Задачей Гоголя было показать именно мелочность современной жизни. Эту проблему он затрагивает в первой и четвертой повестях цикла, помещая в его центр произведения о героическом прошлом России, о важных человеческих качествах («Вий»; «Тарас Бульба»). В результате получается кольцевая композиция цикла.

Что же касается высказываний критиков стоит отметить, что каждое из нами сегодня упомянутых высказываний в какой-то мере отражает замысел Гоголя. Вашим домашним заданием будет подумать, какое высказывание ближе вам и аргументировать свой ответ письменно.

В этом году написано столько, что непонятно, как Николай Васильевич успевал все это. Был буквально за полтора месяца написан «Ревизор», вышел сборник «Арабески» (рис. 2),

Рис. 2. Титульный лист сборника «Арабески» (1833)

где одновременно с критическими статьями, с эссе Гоголь начинает публиковать свои петербургские повести, а именно: «Невский проспект», «Портрет», «Записки сумасшедшего».

Рис. 3. Титульный лист сборника «Миргород» (1835) ()

В этом же году появляется сборник «Миргород» (рис. 3), который состоит из четырех повестей: «Старосветские помещики», «Тарас Бульба», «Вий» и «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». И сразу же возникает множество вопросов, которые возникли и у тогдашней критики. Критика устами Белинского (рис. 4) расхвалила этот новый этап в творчестве Гоголя.

Рис. 4. В.Г. Белинский

Белинский говорил о том, что Гоголь стал серьезнее, стал глубже проникать в тайны жизни. В то же время Белинский высказывал и ряд недоумений, особенно это касалось первой повести: «Возьмите его «Старосветских помещиков»: что в них? Две пародии на человечество в продолжение нескольких десятков лет пьют и едят, едят и пьют, а потом, как водится исстари, умирают. Но отчего же это очарование? Вы […] принимаете участие в персонажах повести, смеетесь над ними, но без злости, и потом рыдаете с Палемоном о его Бавкиде, сострадаете его глубокой, неземной горести…» Создается впечатление, что от критики ускользала проблематика повестей Гоголя.

Можно поговорит и о названии. С одной стороны, понятно, что речь идет об одном из совершенно заурядных провинциальных малороссийских городков. Гоголь пишет, что главной достопримечательностью этого городка была огромная лужа посреди городской площади. Но с другой стороны, в этом названии звучат и другие слова: «Миргород», «мир», «город». Возможно, самое название намекает на некую более универсальную и масштабную проблематику. Но больше всего вопросов возникает по другому поводу: перед нами четыре повести, совершенно разные не только по сюжету, но и по жанру.

Первая повесть посвящена двум старичкам, горячо и искренне любящим друг друга: Пульхерии Ивановне и Афанасию Ивановичу, которые едят и пьют, а потом умирают.

Вторая повесть совершенно иного плана: мощные героические фигуры Тараса Бульбы и его сыновей, Остапа и Андрия, подвиги, страшные исторические события отдаленных эпох.

Третья повесть написана в жанре романтической фантастики: ведьмы, черти, потусторонние существа, храбрый казак Хома Брут, который не смог одолеть самого Вия и оказался жертвой демонической панночки.

И, наконец, четвертая повесть, написанная в духе жесткого реализма. Достаточно гадкие обыватели маленького жалкого городка с их маленькими страстями, с их грязной повседневной и унылой жизнью.

Что может объединять эти повести? И действительно ли они объединены неслучайно? Составляют ли они просто некое собрание повестей, или же здесь можно говорить о некоем единстве, идеологическом, художественном? Для этого последовательно рассмотрим каждое из этих произведений.

Итак, «Старосветские помещики» (рис. 5).

Рис. 5. «Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна» (П.П. Соколов. Ил. к повести Н.В. Гоголя «Старосветские помещики», 1853) ()

В этой повести содержится некий намек, ключ, который должен открыть дверцу, за которой содержится общая идея повествования. Неправ был, видимо, Белинский, когда он счел героев этой повести жалкими, ничтожными, ведущими полурастительное, полуживотное существование. Эта неправота звучит даже в приведенных выше словах Белинского, ведь он сравнивает Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну с некими Филемоном и Бавкидой, персонажами высокого античного мифа (рис. 6).

Рис. 6. « Меркурий и Юпитер в доме Филемона и Бавкиды» (Якоб ван Ост Старший, XVII век) ()

А если героев можно сравнить с персонажами такого высокого мифа, значит, и персонажи эти не такие уж низменные. Вспомним, кто такие Бавкида и Палемон, или, как сейчас его часто называют, Филемон. Это были старик со старухой, детей у них не было, они жили в крошечной деревушке, и вся их жизнь была посвящена друг другу. Вот это вечная любовь, а еще добродетель. Они никому и никогда не причинили зла. Более того, боги послали им испытание. Об этом замечательно рассказывается, например, в «Метаморфозах» великого римского поэта Овидия. Однажды пришли некие странники в деревню, где жили Филемон и Бавкида. Они постучались буквально во все дома, но ни один из жителей их не пустил. И только Филемон и Бавкида приветливо распахнули двери, не спрашивая, что это за люди. Они тут же выложили на стол всю свою снедь, которая приготовлена была на много дней вперед. Т. е. они сами рисковали остаться без еды. Но они подали гостям умыться, посадили их за стол, и, как обычно бывает в таких случаях, когда все расселись, над головами гостей просиял божественный свет. Это боги посетили скромное жилище Филемона и Бавкиды. За их гостеприимство, радушие, доброту боги наградили их: они дали им долгую беспечальную жизнь. Филемон и Бавкида становятся жрецами в храме Зевса Гостеприимного. И боги даруют им одновременную смерть, вернее, не смерть, а превращение. Филемон видит, как его Бавкида превращается в прекрасное дерево, а Бавкида видит, как Филемон становится таким же точно деревом. Они успевают попрощаться друг с другом. Затем эти деревья несколько столетий стоят рядом, радуя друг друга и окружающих людей.

Вот с какими персонажами сравнивает не только Белинский, но и сам Гоголь своих героев повести «Старосветские помещики». Но не только с персонажами высоко античного мифа связывает своих героев Гоголь. Обратимся к первым страницам повести. Ситуация немного странная. Говорится о цветущем и плодоносящем саде, в котором живут старосветские помещики. Черемуха и одновременно сирень цветет в этом саду, деревья унизаны яблоками, грушами, багряным цветом краснею вишни. В домике старосветских помещиков изображены на диванах птицы, похожие на цветы, и цветы, похожие на птиц. Это антураж рая, хотя рай положен людям после земной жизни. Но есть другая легенда, которая говорит о некоем прекрасном времени, которое существовало на земле. Разумеется, легенда эта о золотом веке. Она пришла к нам из античности. Первым записал эту легенду древнегреческий поэт Гесиод (рис. 7),

затем она повторена у римского поэта Овидия (рис. 8).

Рис. 8. Публий Овидий Назон (древнеримский поэт) ()

Что же это за легенда? Было некогда время, когда люди жили в блаженстве и безмятежности, земля давала все для пропитания, реки текли молоком и медом, вечно цвела весна, а с нею вместе и лето. Таким образом, мы можем отчетливо увидеть, что золотой век - это далекое прошлое, но на пространстве усадьбы старосветских помещиков сохранился какой-то осколок золотого века. Там время протекает медленно, блаженно, старосветские помещики никогда и никому не делают зла. Да, безусловно, их жизнь, может быть, названа низменной, но с важной коррективой: сам Гоголь говорит: «низменная, буколическая жизнь их». Буколики, или идиллия - это тоже своеобразный литературный жанр, пришедший из античности. Бесполезно предъявлять к идиллическому герою требования какой-то государственной деятельности, требование каких-то подвигов, деяний. Ведь идиллический герой - это человек, который живет в мире с окружающей действительностью, с собственной судьбой, со своей душой. Именной таких героев изображает нам Гоголь. Кроме того, подобно своим античным предшественникам, они искренне гостеприимны. Но Гоголь прекрасно понимает, что на пространстве современной жизни идиллической, волшебной реализации герой не получит, поэтому если античные персонажи Филемон и Бавкида заслужили милость богов и умерли в один и тот же миг, то этого не произойдет с героями Гоголя. Ведь повесть эта не о том, как они едят и пьют, хотя если посчитать, сколько раз герои принимают пищу, то получится около десяти раз в день. Повесть эта о великой любви, которая связывает этих двоих. А то, что они немолоды, не имеет значения, мы помним вечную любовь, связывавшую Тристана и Изольду (рис. 9),

Рис. 9. «Тристан и Изольда» (Д.У. Уотерхаус, 1916) ()

Франческу Римини и Паоло (рис. 10).

Рис. 10. «Паоло и Франческа» (Э.Ч. Халле) ()

Но любовь Афанасия Ивановича (рис. 11)

Рис. 11. «Афанасий Иванович» (П. Боклевский, Ил. к повести «Старосветские помещики», 1887) ()

и Пульхерии Ивановны (рис. 12)

Рис. 12. «Пульхерия Ивановна» (П. Боклевский, Ил. к повести «Старосветские помещики», 1887) ()

не менее сильна. Пульхерия Ивановна, как мы, может быть, помним, видит вернувшуюся внезапно серую кошечку, которую сманили коты, но она почему-то вернулась, одичавшая, странная, поела предложенную пищу, а затем, дико мяукнув, выпрыгнула в окно. Казалось бы, пустяк, забавное происшествие, но Пульхерия Ивановна понимает: это смерть приходила за ней. Некоторые исследователи находят в этом эпизоде связь с житийной литературой. Действительно, в житиях святых людям чистой жизни и светлой души является некая божественная милость: их предупреждают о грядущей кончине. Гоголь не собирается здесь выдерживать высокий, патетический, напряженный тон, и поэтому он немного снижает эту ситуацию: не ангел приходит к старичкам, а вот эта странноватая серая кошечка. Однако, подобно житийным персонажам, Пульхерия Ивановна способна предвидеть свою гибель. И расстаются старики. Пять лет живет в одиночестве Афанасий Иванович. Дальше Гоголь вводит некую новеллу, которая, казалось, не имеет прямого отношения к действию. Он рассказывает о некоем молодом человеке, который был влюблен в свою невесту безумно, страстно, нежно, дерзко, романтически. Невеста погибает, и молодой человек ни в чем не находит себе отрады, он дважды пытается покончить с собой, горе его безмерно, в нем нет ни тени надежды на какое-то душевное успокоение. Но менее чем через год рассказчик видит этого молодого человека в обществе молоденькой жены на светском рауте, где он весело играет в карты. Вот такая любовь царит в современном мире, который отнюдь не является золотым. Герои золотого века остаются верны друг другу до самого жизненного финала. Дальше Гоголь рассказывает о том, что в какой-то момент одинокий, заброшенный Афанасий Иванович слышит среди ясного летнего дня какой-то голос, который тихонечко зовет его. Гоголь говорит о том, что мы иногда слышим такого рода голоса, и у нас мороз пробегает по коже, потому что голоса эти - это голоса не нашего мира, а какого-то иного мистического мира. Но Афанасий Иванович чувствует только радость и бесконечное счастье: «Это она позвала меня», - говорит он и умирает успокоенный. Он надеется на посмертную встречу с Пульхерией Ивановной. И вот таким образом золотой век тут явно задействован Гоголем. Но если вспомнить легенду целиком, то мы увидим, что золотым веком тут дело не ограничивается. Согласно античной легенде после золотого века наступил век качеством похуже - серебряный. Все еще было много еды, все еще не было войн и болезней, но наступила зима, к людям стала приходить старость, и появилась смерть. И вот именно появление серебряного века со старостью и смертью мы можем наблюдать в «Старосветских помещиках».

Но тогда у нас картина проясняется, ведь следом за серебряным веком, с точки зрения Гесиода и Овидия, должен был появиться медный век, век поистине страшный. Гордые, мужественные, свирепые люди населяли этот век. Они непрерывно сражались друг с другом, у них было медное оружие, и даже жилища были из меди. И все они, истребив друг друга, погибли, и следа от них не осталось.

Теперь мы не удивимся, что именно на втором месте стоит повесть «Тарас Бульба». Именно там мы видим страшные исторические события гордых, мужественных и часто беспощадных героев. Это, своего рода, идеал, но идеал другого плана. В первой повести мы имеем дело с идеалом идиллическим, где кроткие и чистые сердцем герои живут в мире с собой и с окружающей их тихой и мирной природой. Во второй повести нам дается идеал другого типа - идеал героический. И точно так, как бессмысленно предъявлять к идиллическому герою требования великих деяний, точно так бессмысленно упрекать Тараса Бульбу (рис. 13)

Рис. 13. Тарас (Кибрик Е., Ил. к повести «Тарас Бульба», 1945) ()

или Остапа (рис. 14)

Рис. 14. Остап (Кибрик Е., Ил. к повести «Тарас Бульба», 1945) ()

в излишней жестокости.

Рис. 15. Андрий (Кибрик Е., Ил. к повести «Тарас Бульба», 1945) ()

Ведь Гоголь говорит о том, что Тарас Бульба и его товарищи убивали не просто на поле боя, иногда они уничтожали и мирное население. Но тут надо отчетливо понять, что Гоголь имел серьезные великие образцы в мировой литературе, которые он попытался пересадить на русскую почву. «Тарас Бульба» напоминает нам античный эпос, а именно «Илиаду». Гоголь осознавал это сходство, более того, он специально пытался его подчеркнуть, вот маленькие примеры тому. В «Илиаде» есть достаточно длинный список кораблей греков, которые приплыли под Трою, чтобы сражаться за прекрасную Елену. Гоголь в повести «Тарас Бульба» дает нам почти такой же длинный список казацких куреней, которые приходят на поле битвы. В «Илиаде» появляется сначала один Аякс, затем второй герой, третий, чтобы подчеркнуть, что героев много. У Гоголя появляется Кукубенко, затем второй, который обладает такими же героическими качествами. Во второй редакции повести Гоголь сознательно вводил скрытые цитаты из великого Гомера (рис. 16).

Таким образом, перед нами эпос, величественные, эпические герои. Интересно и то, что в «Тарасе Бульбе» соединены разные эпохи: в произведении есть и события XIV, и XV, и даже XVI века в таком своеобразном смешении. И это не ошибка автора. Гоголь прекрасно знал историю Малороссии, но он хотел создать некий универсальный образ героического прошлого.

А теперь обратимся к оглавлению сборника «Миргород», который состоит из двух частей. Первая часть представлена двумя повестями: «Старосветские помещики» и «Тарас Бульба». Таким образом, нам дается два совершенно различных, но идеальных построения. Не каждый человек может прожить идиллическую или героическую жизнь, а вот вместе они создают некий образ идеала.

Затем идет часть вторая, которая состоит из повестей «Вий» и «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Что же говорит нам античная легенда? После медного века, после этих страшных людей, совершавших подвиги и исчезнувших с лица земли, наступает некий последний век, античные авторы называют его железным веком. И первый признак железного века - это некое оскудение человеческих душ. Люди становятся слабыми, мелкими, мелочными. И вот, похоже, такую ситуацию мы наблюдаем в повести «Вий». Там действуют три персонажа, отпущенные на каникулы в бурсаки: богослов Халява, философ Хома Брут и ритор, самый младший из них, Тиберий Горобец (рис. 17).

Рис. 17. «Халява, Брут и Горобец, застигнутые сумерками в степи» (М. Микешин, 1877)

Внешне они очень похожи на запорожских казаков: у них такие же усы, такие же широченные шаровары, они с таким же энтузиазмом курят трубки-люльки, они любят богатырски объесться и поспать в лопухах. Но что-то в них непоправимо изменилось. Даже имена у них странные: Халява - дармовщинка, лень; Хома Брут - Хома - это простонародный вариант имени Фома, а Брут - это персонаж римской истории, тираноборец; Тиберий Горобец - Тиберий - имя грозного римского императора, а Горобец - малороссийский воробей. Эти герои путешествуют по степи, но все внезапно меняется и они попадают в иное пространство - пространство, наполненное злом. Там царствует панночка, которая оказывается страшной ведьмой, причем сила её невероятно велика.

Рис. 18. «Вторая ночь Хомы Брута» (Э. Новиков, Ил. к повести «Вий») ()

Поначалу Хоме Бруту удалось с ней справиться: он избил ее до смерти, и страшная демоническая старуха превращается в девушку. Казалось бы, победа обеспечена, но, оказывается, не все так просто. Даже посмертная сила панночки велика настолько, что ее длинная рука протягивается в сам город Киев, и именно оттуда извлечен Хома Брут и приведен к ее изголовью, чтобы три дня читать над ней молитвы. Т. е. совершенно ясно, что Хоме Бруту придется биться с нечистой силой. Жизнь наполнена злом, жизнь требует героического начала, но этого начала в Хоме Бруте практически уже не осталось. Вот как он разговаривает с отцом панночки, суровым и грозным сотником:

Сотник спрашивает:

- А кто был твой отец?

- Не знаю, вельможный пан, - отвечает Хома Брут.

- А мать твоя?

- И матери не знаю…

- …и сам я - черт знает что. Никакого виду с меня нет.

Вот таково самосознание героя. Жизнь требует героического начала, но героя нет, поэтому зло на пространстве повести торжествует. Хома Брут показал некую душевную слабость. Он посмотрел на Вия (рис. 19),

Рис. 19. «Вий» (Э. Новиков, Ил. к повести «Вий») ()

В последней повести Гоголь показывает, что не только героическое начало исчезает из мира, но и люди перестают быть героями, перестают быть людьми.

Рис. 20. «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (А. Бубнов, 1952) ()

Мало того, что-то странное происходит с человечеством вообще. На что похож город, в котором проживают Иван Иванович и Иван Никифорович? То ли это стопка блинов, то ли это какая-то губка, странный гриб, уродливый нарост на теле земли. Иррациональность проникает даже в рассказ самого рассказчика, который беспрерывно восхищается Иваном Ивановичем: « Прекрасный человек Иван Иванович!» Но чем? У него «Славная бекеша» , «Его знает и комиссар полтавский» , «Он очень любит дыни» . И это качества прекрасного человека? Т. е. странность в самом рассказе. Мало того, какая-то странность проникает еще глубже: начинается сравнение Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, которое внезапным образом расползается. Говорится о том, что «у Ивана Никифоровича глаза маленькие, желтоватые, совершенно пропадающие между густых бровей и пухлых щек, и нос в виде спелой сливы» , (рис. 21)

Рис. 21. «Иван Никифорович» (П. Боклевский, Ил. к «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1882)

а «У Ивана Ивановича большие выразительные глаза табачного цвета и рот несколько похож на букву ижицу» (рис. 22)

Рис. 22. «Иван Иванович» (П. Боклевский, Ил. к «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1882) ()

Есть сравнение еще более странное. Рассказчик говорит о том, что «Иван Иванович несколько боязливого характера» , а «У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением» . И вот эта зловещая иррациональность и в жизни героев, и в их внутреннем облике и даже в самом рассказе рассказчика говорит нам о том, что жизнь непоправимо испорчена. Наступает тот самый железный век. Первым признаком железного века, как мы уже говорили, является измельчание человеческих душ, какая-то слабость и жалкость характеров. Люди действительно перестают быть людьми. Например, Иван Иванович любит беседовать с нищими, расспрашивать о нужде, а в итоге даже не подать, что является крайне античеловеческим качеством (рис. 23):

…Иван Иванович никак не утерпит, чтоб не обойти всех нищих. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.

- Здорово, небого! - обыкновенно говорил он, отыскавши самую искалеченную бабу, в изодранном, сшитом из заплат платье. - Откуда ты, бедная?

- Я, паночку, из хутора пришла: третий день, как не пила, не ела, выгнали меня собственные дети.

- Бедная головушка, чего ж ты пришла сюда?

- А так, паночку, милостыни просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб.

- Гм! что ж, тебе разве хочется хлеба? - обыкновенно спрашивал Иван Иванович.

- Как не хотеть! голодна, как собака.

- Гм! - отвечал обыкновенно Иван Иванович. - Так тебе, может, и мяса хочется?

- Да все, что милость ваша даст, всем буду довольна.

- Гм! разве мясо лучше хлеба?

- Где уж голодному разбирать. Все, что пожалуете, все хорошо.

При этом старуха обыкновенно протягивала руку.

- Ну, ступай же с богом, - говорил Иван Иванович. - Чего ж ты стоишь? ведь я тебя не бью! - и, обратившись с такими расспросами к другому, к третьему, наконец возвращается домой…

Рис. 23. «Иван Иванович по дороге в церковь» (П. Соколов, Ил. к «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», 1891) ()

Но главная характерная черта железного века - это раздоры. Считается, что в железном веке наступит война всех со всеми, право заменит кулак, сын пойдет на отца, брат на брата. И вот мы видим, что четвертая повесть как раз и посвящена ссоре (рис. 24).

Рис. 24. «Ссора» (Ил. к первой публикации повести в альманахе «Новоселье», 1834)

Другое дело, что и в гоголевском, и в нашем современном мире даже ссоры между этими людьми иллюзорны. Мы не знаем, по какому поводу они дружат и по какому поводу поссорились. Они добродушно осыпают друг друга ругательствами, и это не вызывает у них отторжения. Но затем Иван Никифорович произносит роковое слово «гусак» - и всё: ссора страшная, с полным разрывом отношений.

Итак, просмотрев эти четыре повести, мы видим, что есть некая сверхидея, которая очень тесно связывает эти произведения, имеющие разный сюжет и жанр: идиллия и золотой век плавно и печально перетекает в серебряный, грозные времена медного века, постепенное наступление зловещего века, когда нужен подвиг от человека, а человек измельчал и подвига совершит не в силах. И, наконец, полное растление душ: утрата идеалов, чести и совести - вот, что такое современный мир, с точки зрения Гоголя.

В античности легенда о четырех веках заканчивалась апокалиптически. И вот этот эсхатологизм, или настроение ожидания конца света, похоже, свойствен и гоголевскому сборнику «Миргород». Таким образом, все эти четыре повести оказались под одной обложкой и поставлены именно в таком порядке, конечно же, не случайно. Они связаны с глубинными гоголевскими историософскими концепциями. Он, действительно, считал, что жизнь в мире ухудшается, что зло торжествует, притом безнаказанно, и человечество должно приложить колоссальное усилие, чтобы противостоять этому захлестывающему всё миру зла. Удастся ли это ему? Об этом Гоголь размышлял на протяжении всего своего творчества, но начинает размышлять, безусловно, в 1835 году, когда пишет сборник «Миргород».

Список литературы

1. Сахаров В.И., Зинин С.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. - М.: Русское слово.
2. Архангельский А.Н. и др. Русский язык и литература. Литература (углубленный уровень) 10. - М.: Дрофа.
3. Ланин Б.А., Устинова Л.Ю., Шамчикова В.М. / под ред. Ланина Б.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. - М.: ВЕНТАНА-ГРАФ.

1. Интернет-портал Feb-web.ru ().
2. Школьный отличник ().

Домашнее задание

1. Найдите в повестях сборника «Миргород» все романтические и реалистические образы.
2. Определите в повестях сборника «Миргород» все возможные мотивы (философские, фантастические, героические и проч.).
3. * Напишите сочинение-размышление на тему: «Гоголевские герои в наше время».